Намедни, в Мытищах, при попытке задержания по делу о незаконном хранении оружия, некий, очевидно, неуравновешенный гражданин, открыл стрельбу по силовикам. После семичасовой осады элитного дома, бандит сгорел в собственном обиталище, которое под завязку было набито оружием и боеприпасами. Кроме одного сотрудника силовых структур, раненного в ногу, никто при осаде не пострадал.
Хотя случай и представляется чрезвычайным, для нормального человека роли в нём предельно ясны. Есть зло, которое занимается незаконным оборотом оружия и пытается убить служителей правопорядка, а есть добро, которое защищает закон и оберегает жизнь граждан. Но такое распределение ролей существует лишь в здоровой системе координат, где не сбиты морально-нравственные ориентиры. У людей же повреждённых всё не столь очевидно.
Например, «мытищинского стрелка» уже кое-кто осторожно начинает приравнивать к герою. Приём не новый и он часто используется как в художественных произведениях, так и в пропаганде. Сюжет в подобных сочинениях сводится к тому, что государство в них выступает в роли злого и безликого рока, который желает раздавить маленького человека, но тот не сдаётся и вступает с ним в неравное и доблестное сражение, что всё равно приводит несломленного героя к гибели. Нечто подобное хотели изобразить в нашумевшем в своё время корявом фильме «Левиафан».
Но, как в фильме, так и в описанной попытке героизации бандита, прослеживается глубокий изъян, по причине того, что сами авторы являются личностями повреждёнными. Иными словами, они не могут самостоятельно определить, что есть хорошо, а что есть плохо. Единственным критерием «добра» в их представлении, это борьба с государством. При этом личность самого борца значения не имеет. Сам факт его борьбы с государством для них уже является добрым поступком.
И примеров такого ложного проявления добра множество. Начиная всё с того же фильма «Левиафан», где герой является не героем, а выступает лишь как скандалист и пьяница, и заканчивая сумасшедшим шаманом, идущим на Москву. Это не говоря о случаях косвенного оправдания терроризма. И тут намечается удивительное совпадение: практически все, кто пытается возвести таких ложных героев на пьедестал добра, в той или иной мере являются приверженцами несистемной оппозиции. Для них не имеет значения, кто будет бороться с государством: преступник, маньяк, террорист, сумасшедший. Главенствующей причиной при его героизации будет факт борьбы с государством, синоним которому в данном контексте является порядок.
Всё это лишь подтверждает мысль, что водораздел проходит уже не между государством и так называемой оппозицией, – у которой, кстати, нет никакой программы и цели, кроме разрушения существующей государственной системы, – водораздел проходит между здоровой частью общества и специфическими группами безнравственных лиц, которые маскируются под политическое движение. Хотя их истинной целью является достижение хаоса и насильственное уничтожение государства.
Александр Субботин / Telegram
![]()
Хотя случай и представляется чрезвычайным, для нормального человека роли в нём предельно ясны. Есть зло, которое занимается незаконным оборотом оружия и пытается убить служителей правопорядка, а есть добро, которое защищает закон и оберегает жизнь граждан. Но такое распределение ролей существует лишь в здоровой системе координат, где не сбиты морально-нравственные ориентиры. У людей же повреждённых всё не столь очевидно.
Например, «мытищинского стрелка» уже кое-кто осторожно начинает приравнивать к герою. Приём не новый и он часто используется как в художественных произведениях, так и в пропаганде. Сюжет в подобных сочинениях сводится к тому, что государство в них выступает в роли злого и безликого рока, который желает раздавить маленького человека, но тот не сдаётся и вступает с ним в неравное и доблестное сражение, что всё равно приводит несломленного героя к гибели. Нечто подобное хотели изобразить в нашумевшем в своё время корявом фильме «Левиафан».
Но, как в фильме, так и в описанной попытке героизации бандита, прослеживается глубокий изъян, по причине того, что сами авторы являются личностями повреждёнными. Иными словами, они не могут самостоятельно определить, что есть хорошо, а что есть плохо. Единственным критерием «добра» в их представлении, это борьба с государством. При этом личность самого борца значения не имеет. Сам факт его борьбы с государством для них уже является добрым поступком.
И примеров такого ложного проявления добра множество. Начиная всё с того же фильма «Левиафан», где герой является не героем, а выступает лишь как скандалист и пьяница, и заканчивая сумасшедшим шаманом, идущим на Москву. Это не говоря о случаях косвенного оправдания терроризма. И тут намечается удивительное совпадение: практически все, кто пытается возвести таких ложных героев на пьедестал добра, в той или иной мере являются приверженцами несистемной оппозиции. Для них не имеет значения, кто будет бороться с государством: преступник, маньяк, террорист, сумасшедший. Главенствующей причиной при его героизации будет факт борьбы с государством, синоним которому в данном контексте является порядок.
Всё это лишь подтверждает мысль, что водораздел проходит уже не между государством и так называемой оппозицией, – у которой, кстати, нет никакой программы и цели, кроме разрушения существующей государственной системы, – водораздел проходит между здоровой частью общества и специфическими группами безнравственных лиц, которые маскируются под политическое движение. Хотя их истинной целью является достижение хаоса и насильственное уничтожение государства.
Александр Субботин / Telegram
Свежие комментарии